Военный пенсионер и автор телеграм-канала "Титушки в Краснодаре" Виталий Вотановский в феврале попросил убежища в Хорватии. С начала войны в Украине он установил местонахождение более 1500 могил российских военных на Кубани и в Адыгее, а также обнаружил кладбище наемников ЧВК "Вагнер" в станице Бакинской под Горячим Ключом.
Активист выехал из России в Армению в апреле 2023 года – причиной стали угрозы о возбуждении уголовных дел. В октябре он был объявлен "иноагентом".
Редакция Кавказ.Реалии поговорила с Вотановским о трудностях в эмиграции, работе в изгнании и об уровне поддержки в оппозиционном сообществе за рубежом.
– Почему вы решили попытаться получить убежище именно в Хорватии?
– Вначале я собирался получить гуманитарную визу в Германию, но НКО InTransit (помогает эвакуировать россиян, которые находятся под угрозой политического преследования. – Прим. ред.), в которое я обращался за помощью, уже несколько месяцев не отвечает. В апреле прошлого года я собрал все документы, чтобы по этим материалам рассмотрели мой запрос на гуманитарную визу. Когда меня признали "иностранным агентом", я еще раз обратился к ним. Они сказали, что у меня очень много материалов, предложили систематизировать их. Я выполнил просьбу. Тогда мне ответили, что теперь должно быть движение [по моему делу]. Но движений никаких нет, ответов нет, поэтому я решил не тянуть дальше.
Мне прислали видео о том, что миграционное законодательство ЕС будет ужесточаться в этом году, поэтому я принял решение полететь в Германию самолетом.
Старожилы лагеря говорят, что в основном приезжают чеченцы
С Германией у меня не получилось: в аэропорту Боснии и Герцеговины меня в итоге не пустили на борт (подробнее о ситуации Вотановский писал в своем телеграм-канале. – Прим. ред.). Хорватия – это ближайшая страна ЕС к аэропорту, в котором я тогда был. Все очень просто.
Сейчас я нахожусь в Загребе. Беженцев здесь много. За последние двое суток сюда приехали афганцы: в комнате на 18 человек, где их собирались разместить изначально, мест не хватило, и некоторые спали на полу. Беженцев из России тоже довольно много, старожилы лагеря говорят, что в основном приезжают чеченцы.
Я планирую остаться в Хорватии – это вполне приличная страна, такая же страна ЕС, как все остальные. В любом случае в Хорватии я буду в безопасности. По законодательству Евросоюза мне должны предоставить убежище в первой стране, в которую я въехал.
– После отъезда из России вы жили в Армении. Повлияло ли на ваше решение перебираться в ЕС задержание в этой стране дезертира из армии РФ?
– Нет, в Армении я не остался, потому что после беженцев из Карабаха с жильем там стало крайне сложно. В Армении я чувствовал себя более-менее спокойно и безопасно. В Грузии такого чувства не было, потому что у меня есть знакомые, которые, выехав из Грузии, повторно въехать не смогли.
– С какого момента вы, живя в России, решили фиксировать захоронения военных, о которых не сообщали власти?
– Я начал в конце апреля 2022 года, потому что других возможностей заниматься чем-то политическим в России нет. Ты не можешь сказать против войны ни слова, иначе тебя посадят. А констатировать ее результат в виде могил можно. Я же никаких комментариев не давал, просто фотографии. Вот, погибший здесь лежит. Кто как хочет, тот так и понимает. Это единственный ненаказуемый способ довести информацию до людей.
– Поддерживаете ли вы до сих пор связь с родственниками наемников, которые теперь служат для Минобороны?
– Нет, их родственники ко мне не обращались. Мне писали родные пропавших "вагнеровцев" – до сентября-октября прошлого года. С этого времени у меня нет актуальных данных по захоронениям в Бакинской (в станице Бакинская под Горячим ключом расположено кладбище, на котором захоронены наемники ЧВК "Вагнер". – Прим. ред.). После того как свежие данные перестали поступать, люди ко мне не обращаются.
– Тем не менее в вашем телеграм-канале продолжают появляться новые сообщения о могилах. Как вы сейчас продолжаете эту работу?
Государство ужесточает репрессии, сажает вообще за все подряд. Поэтому любое телодвижение опасно в нашей стране
– Информацию мне присылают люди, которые имеют смелость фотографировать захоронения, а я ее только размещаю. Изначально, когда я уезжал, у меня было шесть волонтеров – соратники, знакомые, которые постоянно мне присылали материалы. А сейчас этот круг сузился до трех человек. Люди перестали этим заниматься, хотя потерь очень много. Сейчас трое волонтеров присылают мне информацию от случая к случаю. Системность моей работы потихонечку идет к нулю.
– Мотивация снизилась из-за вопросов безопасности?
– Да, государство ужесточает репрессии, сажает вообще за все подряд. Поэтому любое телодвижение опасно в нашей стране. Даже фотографируя могилы, они чувствуют риск.
– Вы сейчас видите поддержку со стороны оппозиции или других "иностранных агентов"?
– "Иноагенты" мне никак не помогают. Больше всего меня поддерживают подписчики: они собрали 600 евро на мой переезд в Германию. К сожалению, с Германией не получилось, но люди пожертвовали. Это, я считаю, большой успех за достаточно короткий промежуток времени. Большое спасибо всем людям, которые меня поддержали. Также у меня есть знакомые по Краснодару, которые эмигрировали в Нидерланды, в Америку. Они тоже мне помогали.
– Недавно в Берлине прошел первый "съезд иноагентов". Вы поддерживаете такого рода мероприятия? (По данным "Медузы", дорогу и проживание на съезде оплатили только для 50 человек. – Прим. ред.)
– Я отношусь к ним двояко. Не у всех "иноагентов" есть возможность добраться до Берлина. А некоторые не имеют вообще никаких возможностей: к сожалению, есть среди нас финансовое расслоение. В итоге не все могут себе позволить пафосное мероприятие, и это не совсем красиво смотрится, с моей точки зрения. Меня на съезд не приглашали, но я бы и не смог попасть в Германию из-за отсутствия визы.
– Как трансформируется ваша активистская деятельность и какой результат вы хотели бы сейчас видеть?
– Если честно, мне сейчас хочется вообще отстраниться от российской повестки, плюнуть на русский мир и учить хорватский язык. Я собираюсь пойти на курсы, отключить все новостные каналы на русском языке, читать новости на хорватском и общаться с людьми. Когда у тебя в ушах не русская речь, ты быстрее этому научишься. Но пока не получается отключиться.
Мне хочется вообще отстраниться от российской повестки, плюнуть на русский мир
Работать мне позволят через три месяца после оформления первых документов, но пока у меня нет никаких бумаг.
Хочется интегрироваться немножко в местную жизнь, а уже потом можно будет возвращаться в более активную, так сказать, деятельность информационную. У нас одна цель: падение путинизма.
У меня был период, когда я почти ничего не писал. А потом апатия проходит, открывается второе и третье дыхание
– Как вы в идеале видите результат вашей работы?
– Хочется, чтобы были хотя бы комментарии местных людей, осуждающие войну. Были времена, когда очень интенсивные баталии были между сторонниками и противниками войны. И когда эти баталии происходили, я видел, как противник войны одерживает информационную победу. То есть ты нашел информацию, и она обсуждается. А сейчас в комментариях к моему каналу не так много живого диалога.
Мне кажется, моя работа очень слабо повлияла на мировоззрение людей. Был момент, когда я вообще хотел бросить свой канал. Потому что надоело этим заниматься. Когда ты не видишь положительный результат, руки опускаются. В итоге люди мне сказали: "Не надо, не бросай. Пускай даже ты ничего не пишешь в канале, но пускай будет, не удаляй его".
– Как вам кажется, люди на Кубани устали от войны? Может ли это повлиять на предстоящие выборы?
– Безусловно, у всех усталость. Но никаких выборов в России нет. В выдвижении Надеждина и Дунцовой я не вижу позитива, кроме того, что люди увидели – они не одни. У Путина три миллиона подписей, но нет очередей. А у Надеждина очереди на сто тысяч подписей. Вот эта мысль должна наших людей к чему-то подвинуть – это все, что я пока вижу полезного.
Какие настроения сейчас в Краснодаре, я не знаю, честно скажу. Потому что там никого из моих знакомых почти уже не осталось: кто-то покинул Россию, кто-то уехал в другие регионы по причинам, не связанным с войной.
- В конце прошлого года в Хорватии были задержаны несколько десятков уроженцев Чечни – они жаловались на принуждение подписать отказ от заявлений на убежище. На ситуацию обратили внимание хорватские правозащитники. Вскоре, однако, "Ассамблея чеченцев Европы" заявила, что в один из чеченских беженцев был избит хорватскими полицейскими в аэропорту. После этого пострадавшего отправили в лагерь для мигрантов, где несколько дней держали в одиночной камере.
- Минюст объявил "иноагентами" ряд общественных деятелей, публичных персон и журналистов из регионов юга России и Северного Кавказа. В их числе дагестанский журналист Мурад Мурадов; верховный лама Калмыкии Тэло Тулку Ринпоче (Эрдни Омбадыков); адвокат из Краснодара Михаил Беньяш; комик и автор-исполнитель, уроженец Пятигорска Семен Слепаков, калмыцкий активист Владимир Довданов; черкесские активисты Ибрагим Яганов и Мартин Кочесоко; ногайский активист Анвар Курманакаев; чеченский историк и журналист Радио Свободная Европа / Радио Свобода, ведущий подкаста Северо-Кавказской службы "Хроника Кавказа" Майрбек Вачагаев; лидер волгоградского антивоенного движения "Дозор" и бывший координатор штаба Алексея Навального в Волгограде Евгений Кочегин; активист Виталий Вотановский, ведущий учет захоронений убитых в Украине военных из Краснодарского края и Адыгеи; политолог Михаил Савва, руководитель украинской экспертной группы "Сова" – уроженец Краснодара, в 2015 году покинувший Россию из-за уголовного преследования; журналист дагестанского издания "Новое дело" и активист Идрис Юсупов, а также главный редактор "Кавказского узла" Григорий Шведов.
Форум