На минувшей неделе информационные агентства облетела новость о том, что родственники насильно увезли в Чечню 20-летнюю девушку, сбежавшую из дома в столичный кризисный центр "Китеж" из-за принуждения к замужеству. Одни в очередной раз заговорили о "средневековых традициях", другие – вступились за адаты.
Почти каждый подобный случай провоцирует ожесточенные интернет-дебаты, которые ни к чему не приводят. "Кавказ.Реалии" усадил за виртуальный стол феминистку Анну Ривину, члена СПЧ Екатерину Винокурову и известных представительниц чеченского народа: правозащитниц Таус Серганову, Зару Муртазалиеву и Майнат Курбанову. Таус, Зара и Майнат настаивают: чеченок никто не дискриминирует, они вольны выбирать, как жить. "Кавказ для многих превратился в хайп, ведь всегда можно напечатать статью, сославшись на 'ужасные' обычаи, – рассуждает Муртазалиева. – Можно приправить историями бедных и забитых женщин, которые нигде не могут выступать открыто, иначе их якобы убьют и расчленят".
Таус Серганова, правозащитница:
– Как человек, сформировавшийся и воспитанный в традиционном чеченском обществе, в семье, в которой соблюдались "многострадальные" традиции, могу однозначно утверждать: они нисколько не помешали мне учиться, потом выбрать профессию преподавателя и получить образование в университете, продолжить его в аспирантуре в Москве и защитить кандидатскую диссертацию.
Это к мифу о том, что якобы адаты запрещают или препятствуют образованию женщин. Все мои сестры также имеют высшее образование и состоялись как профессионалы. То же самое могу сказать в отношении своих дочерей. И такое положение дел было и остается нормой.
Другой вопрос, что в чеченском обществе, как и в любом другом, есть разные социальные страты с разными представлениями о роли женщины, ее месте. Это не вопрос адата, это вопрос выбора, ценностей, способностей, предпочтений в каждом конкретном случае.
Одни выбирают семью, другие – карьеру, третьи – то и другое. Последних всегда было больше, если иметь в виду последние 50-60 лет.
Если рассматривать еще одну важную сторону жизни девушки – выбор жениха, то он всегда был и остается свободным. Например, к дочери моих родственников сватался молодой человек из богатой и влиятельной семьи. Но она не захотела, и мои родственники отказались от этой весьма выгодной партии. Чуть позже девушка вышла замуж за парня, которого выбрала сама. Возможно, есть случаи, очень редкие, когда навязывают замужество и жениха, но это исключение из правил.
Я считаю, что тем, кто пишет на эту тему со стороны, нужно понимать главное: есть адаты – кодекс и уклад жизни, коммуникации, поведения, выработанный народом веками, меняющий уж совсем архаичные формы и детали в соответствии со временем, и – его интерпретации или суррогаты.
Ислам и адаты имеют очень мало противоречий. В начале 90-х была дискуссия на эту тему в ЧР. Про ограничения ислама стали говорить стремящиеся к "арабизации" неофиты – уже к середине нулевых.
Еще о мифах. Утверждается, что чеченка не может получать образование и строить карьеру, но я сама до недавних пор преподавала в двух вузах – педагогическом и техническом, где сотни девушек из сел и городов. Пед – вообще у нас девичий.
Другой миф, что женщина не воспринимается как равный партнер. Все семейные проблемы, дела, покупки серьезные и пр. обсуждаются и решаются совместно.
Ну и ничего общего не имеет с реальностью утверждение, что женщина не может возражать, если у мужа параллельные отношения. У нее есть не только право возражать, но и развестись.
Насчет того, что дети остаются с отцом при разводе. Согласно адату и исламу, малолетний ребенок и дети до 7 лет не могут быть разлучены с матерью. Она живет с ними, отец при этом должен полностью их содержать. И после семи лет до совершеннолетия. Если мать не может их забрать по каким-то причинам, то она может с ними встречаться, когда хочет – никто не может ей препятствовать в этом.
Если же она выходит замуж, то в этом случае детей не может взять в новую семью, так как другой мужчина не может взять на себя ответственность за детей, у которых есть отец, другие родственники по отцовской линии. Мать при этом навещает их, принимает участие в их жизни. Многое в этих отношениях регулируется по-человечески и в интересах семьи.
Но тут как в ситуации с правом и его применением есть человеческий фактор, право сильного, месть, взаимные обиды. Я недавно разговаривала с героиней одной своей статьи. Она семь лет не может общаться со своим единственным сыном – из-за бывшей свекрови, которая невзлюбила ее с самого начала и довела сына до развода. Бывший муж женился, с ним в принципе нет проблем, но свекровь прячет внука от матери. Через три года мальчику исполнится 15 лет и, конечно, он придет к матери – он уже многое знает и понимает.
И в контексте последнего события, о котором много пишут. Я не знаю конкретно данную ситуацию, но адат предполагает, что совершеннолетняя девушка, как и любой взрослый человек, должна нести ответственность за свои поступки, здоровье и, в конце концов, жизнь. Когда она не осознает эту ответственность, семья, близкие стараются оберегать ее. Эта забота не подразумевает насилия, категорически против которого традиция (и я вместе с ней).
Нужно отделять мифы и реальность, а не рассказывать "страшные истории". Стереотипы о дискриминации чеченских женщин, думаю, связаны в целом с "особенным" взглядом и вниманием к субъекту. С его недавним прошлым, с удивительной волей к жизни народа, который совсем недавно оказался на грани физического истребления. И, конечно, с жесткой формой власти.
Анна Ривина, директор центра "Насилию.нет":
– Проблема женщин в Чечне заключается не в том, что они живут в контексте религиозной или культурной модели поведения. А в том, что у них нет выбора жить иначе. От них не зависит, как они видят себя и каким образом хотят реализовывать свой потенциал.
Государство должно гарантировать женщине право выбора. Кроме того, у женщины в России в целом и особенно на Кавказе нет права на безопасность.
Даже если оно гарантируется какими-то документами, не реализуется на практике. Что мы сейчас и наблюдаем: чеченка обратилась в кризисный центр, а ее выкрала оттуда семья. Полицейские бездействовали, хотя очевидно, что нужно было развести родителей и девушку в разные стороны и поговорить с ними (по отдельности).
Повторюсь, любой человек вправе самостоятельно решать, как ему жить – вступить в брак, рожать детей или делать карьеру. Чеченские женщины такой возможности не имеют. Огромное количество девочек выходят замуж до 18 лет. Есть масса случаев, когда браки заключаются по решению семей.
Случаи домашнего насилия в кавказских семьях, как правило, замалчивают. На одной из наших лекций для полицейских со всей страны присутствовал чеченец, который сразу сказал: "В Чечне домашнего насилия нет, поэтому вообще не понимаю, что мы обсуждаем". За все время занятия, а это несколько часов, он не проявил никакого интереса к теме.
Согласно их традициям, дети после развода остаются в семье со стороны отца. Для многих женщин это огромный тормоз – они не могут уйти от человека, который издевается над ними и детьми.
Некоторые наши оппоненты возражают: мол, зато детей на Кавказе не бросают. Но дело не в количестве, а в качестве. После развода дети, воспитывающиеся семьей отца, зачастую живут в чудовищных условиях. Как живут девочки, которых до 18 лет насильно выдают замуж за каких-то отвратительных взрослых мужиков? Как живут мальчики, которых бьют, пытаясь им доказать, что сила – это единственный язык, на котором можно общаться?
Есть еще "аргумент": зато мужья не уходят к любовницам, бросая детей. Но мы прекрасно знаем, что те же чеченские мужчины, помимо жены, могут иметь параллельные отношения. И к этому общество не относится негативно. Женщина не вправе потребовать, чтобы она была единственной.
Мы говорим о неравных возможностях: если у мужчины несколько параллельных отношений, дети, все что угодно – это норма, нет ни критики, ни осуждения, а если женщина посмотрела не в ту сторону – она уже шлюха.
Указанную модель часто транслируют не только мужчины, но и сами женщины. Возьмем, к примеру, женское обрезание в Дагестане. Мы знаем: эту процедуру проводят женщины, а не мужчины. Часто женщин в чеченской среде могут бить не мужья, а сестры супругов, свекрови.
В России нет институтов, которые бы признавали проблему гендерного насилия и гендерной дискриминации. Правозащитницы прикладывают титанические усилия, вытаскивая девочек из страшных историй.
Проблема не только в том, что девочки живут в насилии, а в том, что им некуда деваться. Девушки убегают, но их догоняют. Включается культурный аспект: они не могут отпустить женщину, им обязательно нужно ее вернуть обратно, заткнуть, наказать.
Никто не должен навязывать другим, как жить. Если кавказцам кажется, что Москва, Петербург, Воронеж живут распущенно, не следует повторять эту модель. Мы говорим о базовых правах: на жизнь, безопасность и право распоряжаться своими ресурсами.
Как только человека их лишают, можно сколько угодно говорить, что он в безопасности. Заложник тоже застрахован от того, что ему на голову упадет кирпич, когда он выйдет из помещения. Поскольку он никогда не выходит из этого помещения.
Какими бы ни были традиции, Чечня – это субъект РФ, правовая система должна быть одна. Мы обязаны сделать все возможное, чтобы Чечня не вошла в список стран, в которых считается нормальным забить женщину камнями, если она изменила мужу.
Зара Муртазалиева, правозащитница:
– Можно ли считать чеченских женщин свободными? Смотря, что подразумевается под свободой.
Любое решение кавказская женщина принимает, исходя из нескольких факторов. Например, не опорочит ли оно ее честь и достоинство, не причинит ли вреда ее семье, роду, людям и т.д. На Кавказе не работают такие установки, мол, есть я, буду делать, что хочу. Ты отвечаешь не только за себя, ты отвечаешь в первую очередь перед своей семьей, обществом.
Вы спрашиваете, может ли чеченка возглавить республику. Не вижу никаких проблем. Другое дело, что это вызовет бурные дискуссии. Но, по-моему, любые дебаты, в ходе которых озвучиваются разные мнения – это всегда лучше, чем молчаливое согласие.
Сегодня большинство наших женщин получают образование за пределами республики, у них есть возможность путешествовать и вести бизнес.
Что касается разговоров о принуждении к замужеству, ответственно заявляю: чеченок уже давно никто и никуда не выдает замуж. Есть отдельные случаи, когда родители, как в старые добрые времена сватают детей, чтобы они жили счастливо. В большинстве случаев сегодня женщины сами выбирают, за кого и когда им выходить замуж.
Возрастной диапазон, к слову, тоже значительно сместился по сравнению с тем, как жили наши бабушки и дедушки. Если раньше чеченцы заключали браки в 14-15 лет (в силу объективных причин), то уже в период наших родителей жениться стали в 21-23 года (максимум до 25; дальше существовал риск остаться старой девой). Сейчас девушки не желают выходить замуж раньше 27-28 лет – они учатся, работают и хотят иметь некую стабильность.
Брак на Северном Кавказе – это не просто создание новой ячейки, а укрепление родственных связей между двумя семьями. Женщина становится связующим звеном, на ее плечи ложится большая ответственность. Она должна грамотно и мудро лавировать между бесконечным количеством родственников. В доме мужа женщина делает все то, что у себя, то есть поддерживает чистоту, готовит, ухаживает за семьей, встречает гостей.
Если женился, например, старший брат и после него есть еще сыновья, то через год совместной жизни или почти сразу (если есть такая возможность) молодожены съезжают от родителей. Если за родителями некому присмотреть, остаются.
В последнее время развелось очень много "специалистов" по Северному Кавказу, которые и на Кавказе-то никогда не были. Я не говорю, что на Кавказе в целом и в Чечне в частности нет проблем. Они, безусловно, есть, их нужно и можно решать.
Но Кавказ для многих превратился в хайп, ведь всегда можно напечатать статью, сославшись на "ужасные" обычаи. Можно приправить историями бедных и забитых женщин, которые нигде не могут выступать открыто, иначе их якобы убьют и расчленят.
К сожалению, хайп дал свои плоды. Сегодня чеченцы отказываются контактировать не только с прессой, но и между собой, даже если есть проблема. Кто может гарантировать, что твои слова не вырвут из контекста, чтобы настрочить очередную липовую статейку?
Екатерина Винокурова, журналистка, член президентского Совета по правам человека:
– Я видела в Грозном девчонок в брюках и женщин без платков. Безусловно, у нас есть стереотип: Чечня – территория максимальной несвободы для женщины. И такие громкие истории, как с этой девушкой, похищенной из кризисного центра в Москве, или с 17-летней Луизой Гойлабиевой, ставшей женой старика, работают как раз на укрепление стереотипа. Моя позиция проста: я прошу помочь нам этот стереотип разрушить.
В интересах чеченского общества, когда появляются такие вопиющие, окей, единичные случаи, помогать их решать. Если мы увидим, что они реагируют, а не говорят: "Нет-нет, вы все придумываете", то, наверное, внимания к этому будет меньше.
Сейчас аргументом в пользу того, что в Чечне нет браков по принуждению и домашнего насилия, станет возвращение в Москву девушки Заиры, которую вот-вот выдадут замуж за нелюбимого человека.
Да, какие-то резонансные истории о нарушении прав человека зачастую являются немного преувеличенными. И здесь не важно, о каком субъекте речь – о Кавказе или Москве. На выборах, например, в новости попадают самые вопиющие кейсы. То же с домашним насилием – федеральную огласку получают единичные случаи.
Если же брать сугубо кавказские истории, то можно сказать: они привлекают особое внимание, поскольку в них у человека, попавшего в беду, крайне мало шансов "выплыть".
Нельзя не отметить, что всегда есть женщина, которой нравится быть домохозяйкой (не все сосредоточены на карьере). Есть женщина, которой доставляет удовольствие прислуживать своему мужчине. И это нормально, их право.
Проблема возникает, когда женщина хочет сделать некий иной выбор. Мы обязаны с уважением относиться к обычаям чеченского народа, но если появляется человек, который не хочет так жить, у него должно быть право отказаться.
По-моему, в ближайшее время Кавказу предстоит ответить сразу на несколько вопросов и прийти к пониманию, что молодое поколение (те, кому сейчас 18-20 лет) может хотеть иной формы свободы.
Кавказцам предстоит самим себе ответить, возможен ли межнациональный брак. Может ли жительница Чечни, Дагестана или Ингушетии выбрать себе в качестве спутника жизни русского или азербайджанца?
Второй вопрос, разумеется, будет касаться религиозной составляющей. Получат ли нынешние молодые кавказцы право жить вне религиозных правил? Еще один вопрос о свободе – возможность жить вне родовой системы. Сможет ли чеченская женщина затеряться на просторах планеты Земля, если пожелает? Это вопросы, на которые, очевидно, сейчас нет ответов. У старшего поколения, вероятно, даже нет в них потребности. И это нормально.
Майнат Курбанова, глава организации "Чеченские матери в Австрии":
– Кто такие чеченские женщины? Это что, такая категория одинаковых субъектов с одинаковыми судьбами и биографиями, с абсолютно идентичными жизненными реалиями и социальной средой? Кто-то проводил исследования о степени свободы и несвободы чеченских женщин? Если проводил, то это было квалитативное (качественное. – А.Г.) исследование или квантитативное (количественное. – А.Г.)? Сколько человек было опрошено, как соблюдалась релевантность?
Я уже много лет работаю с женщинами. У всех разные судьбы. Разная степень свободы и несвободы. Как и у всех женщин на земле. Поэтому говорить паушально (суммарно. – А.Г.) о некой "свободе" неких "чеченских женщин" считаю банальным обслуживанием клише, которые создаются бульварными СМИ.
Чеченка может возглавить республику. Как и чеченец. Правда, сделать это и чеченка, и чеченец смогут лишь при условии, что в России будут свобода выбора и свобода прессы. Как и свобода собраний, совести и прочие фундаментальные свободы.
У чеченцев нет традиции выдавать девушек: во-первых, рано замуж, во-вторых, без их согласия. И никогда не было.
История чеченцев знает случаи кровавых конфликтов, в том числе связанных с имамом Шамилем, когда чеченцам пытались навязать ранние и насильственные браки, мотивируя это военными, демографическими или религиозными доводами. Эти попытки сталкивались с неприятием чеченцами норм, чуждых их ментальности и представлениям о неприкосновенности личной свободы, в том числе свободы женщины, которая вправе самостоятельно выбрать спутника жизни.
Тот факт, что за последние годы в Чечне участились случаи ранних браков, говорит больше о социальной ситуации молодых девушек, чем о "культуре ранних браков" у чеченцев.
Корни этого новомодного явления в попытках молодых девушек из социально слабых слоев уйти от бесперспективности своей жизни – в условиях, когда нет работы, а возможностей для иного самовыражения и развития крайне мало.
Эти девушки выходят рано замуж не потому, что в Чечне так принято или их заставляют, а потому, что для них это единственная доступная возможность хоть что-то поменять в своей жизни. Если провести какое-то более или менее серьезное социологическое исследование в республике, то станет очевидно: средний возраст брачующихся девушек в Чечне ранним никак не назовешь.
Было бы невежественно и несправедливо (прежде всего по отношению к жертвам насильственных браков) отрицать само существование этого явления в Чечне. Однако речь идет о единичных случаях. Каждый из них – это беда. И с этой бедой нужно бороться.
Бороться, не пытаясь делать вид, что это общепринятая норма. Необходимо проводить со всеми слоями населения, включая духовенство, разъяснительную работу. Девушек и женщин следует просвещать об их правах, в том числе с точки зрения религии. Это долгая, трудоемкая, кропотливая работа, но она намного важнее для женщин, чем скандализирование на их "бесправии".
Вас интересует, правда ли, что чеченка должна делать все в доме родственников мужа. Чеченка, как подавляющее большинство женщин на нашей планете (независимо от национальности и религии), делает все в доме, в котором живет. А вы разве нет?
