Несколько тысяч граждан России уезжали в Сирию на территории, подконтрольные группировке "Исламское государство". Среди них было много женщин с детьми.
Залина Бибулаева – уроженка Дагестана. Ей чудом удалось бежать из "ИГ", сейчас она уже на родине. До 2014-го Залина вместе с детьми жила в Турции. По ее словам, она поддалась призывам вербовщиков и уехала в Сирию, чтобы построить там новую жизнь.
— Почему вы решили поехать в Сирию и как вы там оказались в итоге?
— По общей схеме: Россия – Турция – ИГИЛ. И у всех, наверное, так: допустим, Европа – Турция – ИГИЛ, Казахстан – Турция – ИГИЛ. Границы были совершенно открыты, проблем никаких не было. В интернете шла реклама так называемого "Государства исламского". По хорошо налаженной, хорошо спонсируемой схеме я попала со своими детьми в "Исламское государство".
— Когда вы уезжали в Сирию, вы уже были замужем?
— Нет, я не была замужем. Я жила на тот момент в Турции со своими детьми, и в течение длительного периода времени наблюдала картину, как мусульмане со всего мира стекаются в Сирию с лозунгами, что там "Исламское государство", что там закон Аллаха. Мы – мусульмане, мы любим шариат Аллаха, мы любим ислам, религию, естественно, нам нравилось все это. Мы тоже захотели – мы были одними из тех, кто пожелал жить в "Исламском государстве".
— В Турцию вы уехали изначально, чтобы оттуда перебраться в Сирию?
— Нет-нет, абсолютно никаких намерений ехать в Сирию не было. В Турцию я ехала просто жить.
— То есть вы жили в Турции одна, без мужа и вместе с детьми, а потом решили уехать в Сирию?
— Да, я была без мужа. У меня было четверо детей, три мальчика и одна девочка. Младшему было три года, а старшему – 12 лет. В Сирию я поехала со всеми своими четырьмя детьми.
— С кем вы столкнулись, когда уже перебрались в Сирию? В каких условиях жили?
—Честно говоря, первое время мы пытались не обращать внимания на те минусы, недостатки, на категорическое расхождение с исламом. Мы первое время не хотели это видеть.
Я приехала в город Табку к своим знакомым, остановилась у них. (Мадинат-эт-Таура, Эс-Саура, Эт-Табка, город у реки Эфрат в 50 км от Ракки. С 2013 года находился под контролем "ИГ", освобожден альянсом Сирийских демократических сил и курдских отрядов при поддержке США и других западных стран в мае 2017 года – НВ).
Как нам и обещали, этот город не бомбили, была тишина. Жизнь была дешевая: ИГИЛ раздавал пособие, на него мы жили довольно-таки хорошо, могли себе все позволить. Потом, прожив какое-то время, я стала просить жилье для себя. Мне сказали, что квартиру просто так женщине не дают, она должна выйти замуж.
Если у тебя нет мужа, то ты должна жить в женском общежитии. Одна комната – две-три женщины, у каждой минимум трое детей, а то и четверо-пятеро. И сами понимаете, круглосуточный шум, ты не можешь без разрешения пойти в гости, к тебе не могут без разрешения прийти. Это все были устои этого так называемого государства.
Чтобы этого избежать, многие женщины выходили замуж. Я тоже вышла замуж, мне выдали жилье, и потом все три года я жила в своей квартире. Если мужчины погибали, женщин, у которых дети были маленькие или детей было двое-трое, выгоняли из квартир. Выгоняли, опять отправляли в женские общежития. Но так как у меня мальчики уже были большие: 13, 14, 10, 9 – меня они оставили. А так многих они выгоняли из своих домов.
— А ваш муж погиб во время военных действий?
— Да, мой муж погиб. Я там два раза выходила замуж. Когда погиб первый муж, я с замиранием сердца ждала, что меня выгонят из квартиры. Хвала Господу, они меня оставили, и я все три года жила в этой квартире, пока у меня не появилось намерение оттуда бежать.
— Когда вы поняли, что хотите уехать из Сирии?
— В принципе у меня уже были намерения бежать, и я понимала, что без мужчины бежать будет очень сложно. Если ты нормально не договоришься с проводником, он может обмануть, отправить тебя к Башару [Асаду] или в Ирак. Когда договаривается мужчина, вероятности попасть в Турцию – а мы хотели нелегально вернуться именно туда – была побольше. Поэтому [второй раз] я вышла замуж с намерением бежать оттуда.
— А что в действиях группировки вам показалась не соответствующим их официальной позиции?
— Разногласия были, знаете, в чем? Религия ислам в чем заключается? В том, чтобы мусульманин делал все абсолютно до мельчайших подробностей так, как велел нам наш Господь. Не так, как сказало "Исламское государство", или так, как захотелось мне или кому-либо, а так, как сказал наш Аллах.
Сначала это были нюансы, мелкие расхождения. Например, местные судьи решили ужесточить законы ислама. Когда женщина выходит замуж, она может попросить свадебный дар, а может и не попросить. Или попросить три финика, Коран, а может – бурдюк с золотом. Это ее право. Большинство женщин не просили – что ты попросишь у иностранца с пустыми карманами? И женщины перестали просить денег. А эти судьи стали выносить решения: нет, так нельзя, нужно просить, потому что если ты не попросишь у него золото, то он не будет тебя ценить. Хотя Аллах говорит, что если женщина не желает свадебного дара, то не нужно его делать.
Потом – отношение к пленным. В Коране довольно четко изложено, как мусульманин должен относиться к тем, кто попадает к нему в плен: кормить тем, что ест сам, спать там, где спит он сам, – не в подвале, не где-то, не как-то. А там была полная противоположность!
Мы все это видели, но думали, что арабы, которые заведовали всей этой конторой, свою религию знают лучше, а мы чего-то недопонимаем.
И уже такое яркое: мужчины из России, тунисцы тоже были – очень много таких, которым не нравились эти устои, эта жестокость. И когда они начинали говорить что-либо против "Исламского государства" – "Исламское государство" в кавычках, мне неприятно называть его исламским – человек пропадал, они его казнили, понимаете? Против этого государства говорить нельзя было абсолютно ничего, это было табу, была смертная казнь.
— А ваш муж был иностранец?
— Уйгур, русскоговорящий. Он был не из Китая, жил на севере, по-моему, в Сургуте. Да, он всю жизнь прожил там.
— Как вам удалось в итоге выбраться из "ИГ"?
— Мы искали разные дороги. Была попытка уехать через Хаму в Идлиб и через Идлиб в Турцию. У нас не получилось, потому что Хама оказалась в окружении [правительственных войск Сирии] в 2016 году, и вероятность попасть к Башару [Асаду] была большая. Потом мой муж вышел на знакомых курдов, переговорил с ними. Они пообещали ему, что не задержат нас. Но сначала они спросили, воевал ли мой муж: если он принимал участие в боевых действиях, то они не смогут его пропустить. Курды сказали, что если муж действительно говорит правду, то они нас пропустят и позволят нелегально пройти в Турцию.
Курды отправили за нами машину, дали нам проводника. Прошло все гладко – они нам сделали дорогу, мы вышли. Как только мы оказались на курдской территории, нам подсадили в машину военного, который на каждом посту говорил, что мы добровольно вышли из ИГИЛ. Курды отнеслись к нам очень хорошо.
— Что произошло дальше?
— Нас привезли к курдам. Мы каждый день ждали, что они нас проверят и отправят дальше в Турцию, но этого не происходило. В итоге они забрали мужа в тюрьму, меня – в лагерь. В лагере я пробыла четыре месяца.
— Это было где?
— В Сирии. В Ираке нет лагерей. В Ираке только тюрьмы.
— А как в итоге вы оказались в России?
— Спустя четыре месяца курды просто сфотографировали меня, взяли отпечатки пальцев и сказали, что я еду домой в Россию. Отправили и привезли в какое-то место вроде тюрьмы. На территории лагеря я была одна русскоязычная, все были иракцы. А в той тюрьме была комната, битком забитая женщинами из России. Они твердили, что есть такая программа – Путин забирает своих граждан, а инициатор этого всего Рамзан Ахматович [Кадыров].
Вы рады, что уехали на родину?
— Безмерно. Безмерно, конечно.
Сайхан Цинцаев,
