В Махачкале готовится к выпуску "Книга памяти жертв политических репрессий XX века в Дагестане". В нее войдут данные более девяти тысяч местных жителей, репрессированных в 1919–1980 годы и реабилитированных впоследствии. Многие из них – посмертно. Ее изданием занимается директор Института истории при Дагестанском федеральном исследовательском центре РАН Махач Мусаев.
В Дагестане первым репрессированным в советское время считается белогвардейский офицер, арестованный солдатами 11-й Красной армии. Ему вынесли смертный приговор. Последним репрессированным во времена СССР стал математик из Дагестанского политехнического института Вазиф Мейланов, который в 1980 году вышел на главную площадь с плакатом в защиту академика Андрея Сахарова, которого отправили в горьковскую ссылку. За это Мейланов получил семь лет лагеря строгого режима.
Дела репрессированных дагестанце можно разделить на три части, говорит Махач Мусаев. Одна часть хранится в государственном архиве республики. Она была передана туда в девяностые из архивов Федеральной службы безопасности. Тогда более 4000 фамилий репрессированных были обнародованы в книге памяти полковника КГБ в отставке Сагима Сулейманова, вышедшей в 2015 году. Все они были реабилитированы и признаны невиновными.
"Архив ФСБ по Дагестану предоставил список из 8700 человек, которые тоже были реабилитированы после репрессий. Там указаны фамилии, имена, время и место рождения, когда был арестован человек, сколько лет ему дали; если он расстрелян, указывается дата расстрела. Вся эта информация уже готова, и книга находится в типографии", – отметил собеседник.
По его словам, в книгу не вошла третья категория – это репрессированные, но не реабилитированные дагестанцы. Доступ к этой информации не разрешает законодательство.
Прошлое всегда писалось под диктаторов
"Первый вопрос: почему они (спецслужбы. – Прим. ред.) не предоставляют до сих пор доступ к делам репрессированных? Их отговорки, мол, якобы хотят избежать мести! Какая месть? Их давно нет в живых: ни тех, ни других! Хотя бы дали возможность узнать, где могила деда!" – говорит Хан Шовкринский, внук репрессированного в 1937 году 3-го секретаря Дагестанского обкома Юсуфа Шовкринского. Его дед умер в Воркутлаге в 1943 году и был реабилитирован спустя 13 лет.
Чуть позже под репрессии попала и его старшая дочь Октябрина "за порчу портрета Сталина". Она провела в лагере семь лет.
"Наш народ подвержен пропаганде и мало пытается анализировать прошлое, которое, к сожалению, всегда писалось под диктаторов-правителей, начиная с князей и царей!" – считает Хан Шовкринский.
По его словам, он просил своего знакомого, чиновника одного из министерств республики, открыть экспозицию о репрессированных дагестанцах. На что тот ему заявил, что "время для этого еще не пришло".
"Спасалась в лесу, питалась травами"
Политические репрессии в Дагестане начались задолго до Октябрьской революции. В 1877 году горцы восстали против царской России после Кавказской войны.
Прапрадед дагестанского экономиста Халила Халилова Султан-Мухамад Бежтинский был наибом имама Шамиля (предводитель горцев в Кавказской войне. – Прим. ред.) и, возможно, был расстрелян в Буйнакском районе. Его могилу родные так и не нашли.
Сын Султан-Мухамада, прадед Халила, был в те времена кадием Гунибского округа.
"Он не воспринял советскую власть и большевиков, был ближайшим соратником Нажмудина Гоцинского, пятого имама Дагестана. И возглавлял сопротивление на западе Дагестана. Когда все заканчивалось, он хотел переместиться в Турцию. Но его настигли в Грузии. Тогда большевики забрали 40 наших родственников из Бежта и привезли в тюрьму в селении Аракани", – вспоминает Халил.
Большевики поставили кадию условие: или плен, или родственники будут томиться в тюрьме. Он вернулся обратно и сдался, но в 1928 году его расстреляли.
Изучал ислам и обучал сельчан исламским наукам. В 1937 году и его расстреляли
"Его сын, мой дедушка, в честь которого я назван, не принимал участия в сопротивлении. Он был очень просвещенным человеком, знал много языков, достаточно хорошо владел русским, ездил в Санкт-Петербург. Потом изучал ислам и обучал сельчан исламским наукам. В 1937 году и его расстреляли", – говорит Халил.
В протоколе допроса было написано, что дед Халила был не против советской власти, но никак не мог отказаться от Аллаха и предать религию.
После этого дома рода Халиловых в Бежта снесли.
"В Гунибе у прадеда тоже был дом, его забрали, как и книги, домашнюю утварь. А камни с наших домов в Бежта использовали для строительства здания райкома, – отмечает собеседник. – Бабушка с детьми не осталась жить в селении. Спасалась в лесу, питаясь травами".
Вскоре она перебралась в Грузию к своему брату. Условия жизни были совсем невыносимыми, и вскоре двое старших детей умерли.
"Столько всего за это время претерпевали люди, начиная с 1920 года до восьмидесятых годов, – недоумевает Халилов. – Это история многочисленных репрессий, выжигание дотла жилищ. И до сих пор государство не думает компенсировать эту трагедию".
После издания книга о репрессированных будет доступна на сайте Дагестанского федерального исследовательского центра РАН.
