Президент Ирана Хасан Роухани и те, кто стоит за ним, не хотят ни войны, ни атомной бомбы – они хотят мира и признания Ирана нормальным государством, считает журналист, востоковед Андрей Остальский. В эфире "Настоящего времени" он рассказал о том, что с убийством генерала Сулеймани в стране произошел сдвиг в сторону теократической диктатуры аятолл, которые завели страну в тупик. Остальский говорит, что Иран действительно может создать ядерное оружие, ему только нужно значительно превысить степень обогащения урана. России, по словам эксперта, противостояние Ирана и США не принесет ничего хорошего.
"Современный Иран – абсолютно уникальная страна"
— По вашим оценкам, к чему приведет отказ Тегерана от обязательств по ядерной сделке?
— Отказ своеобразный. Иран продолжает настаивать, что он будет сотрудничать с МАГАТЭ, что инспекции, уж не знаю, все или значительная их часть, будут продолжаться. Непонятно, до какой степени он разрешит себе обогащать уран. Понятно, что выше отметки 3,67%, которые были предусмотрены соглашением, ныне уже фактически уничтоженным Трампом. Но дойдет ли этот уровень до роковых 20%, перейдет ли эту грань, когда надо будет уже действительно беспокоиться Израилю да и всем миру: не идет ли речь о том, что надо готовиться и создать-таки ядерное оружие.
Что страшно важно понимать, когда мы о чем угодно говорим в отношении современного Ирана, что это абсолютно уникальная страна, другой такой в мире нет и, наверное, не было. Я, по крайней мере, не могу вспомнить другого прецедента. Политическая система состоит из несовместимых, казалось бы, элементов. С одной стороны, элементы настоящей демократии, которая привела к власти нынешнего, либерального по иранским понятиям президент и, в общем-то, реформатора по своим устремлениям, по крайней мере, Роухани и целую группу людей вокруг него. А с другой стороны, настоящая теократическая диктатура каких-то средневековых масштабов.
Вот эти два элемента исхитряются уживаться в этой стране – нигде больше такого нет. И это постоянная, ежедневная, изматывающая нервы борьба между этими двумя началами, которая идет и на улицах городов, и во внешней политике, и во внутренней.
Мы должны понимать, что, условно говоря, Роухани и те, кто стоит за ним, не хотят ни в коем случае никакой атомной бомбы, никакой гонки. Они хотят мира, они хотят экономического сотрудничества с миром, они хотят признания Ирана нормальным государством. А аятоллы, которые стоят выше и пользуются большим влиянием, и такие люди, как покойный Сулеймани в первую очередь, как раз подумывают, что тихой сапой, обманом (это считается совершенно законной вещью в обращениях с иноверцами) добиться того, чтобы Иран стал ядерной сверхдержавой. Сулеймани мечтал об этом.
— Можете сказать, кто победит?
— Как я уже говорил, аятоллы, конечно, могущественнее. Что произошло – убийство Сулеймани: убит в общем-то злодей, убийца, на руках которого гектолитры крови, в том числе невинной, сотен тысяч мирных жителей Сирии, и так далее. И бог знает, сколько бы еще людей погибло из-за него, из-за его дьявольских замыслов.
Но парадоксальным образом убийство одного злодея может как раз помочь злодеям другим. Посмотрите, что творится на улицах иранских городов: только что режим уже трещал, были мощные демонстрации, связанные с протестами против экономического положения, против бездарной политики как раз аятолл, которые завели страну в тупик. А теперь все уничтожено, и теперь протесты только против США и мечты о мести. Вот что произошло: страшный сдвиг в пользу тех же злодеев, в пользу этих новых "сулеймани", которых там хватает.
"Задета национальная гордость персов"
— После выхода из сделки Соединенных Штатов документ фактически стал формальностью или нет?
— Это очень сложный вопрос, и я не случайно стал уводить наш разговор в сторону. Роухани и прагматики как раз хотели бы сохранить сделку, они мечтают об этом, они мечтают о времени, когда можно будет вернуться ко времени статус-кво анте – до того, как Дональд Трамп стал из сделки выходить, как началось это напряжение. Вот их мечта, вот чего они хотели бы добиться.
Но другая часть, преобладающая сейчас, получившая новые козыри, сейчас за сделку не держится. Они не могут в этом признаться иранскому народу – вот какой нюанс.
Иранский народ, широкие массы, очень наивны политически, у них есть национальная гордость, которая, им кажется, задета сейчас, но по большому счету они хотели бы сейчас улучшения экономического положения и, судя по всему, догадываются, что для этого нужна отмена санкций.
Иранский народ был бы рад, если бы эти санкции были отменены. Поэтому аятоллы не могут им сказать: "Нет, мы ведем диалог к наиболее жесткой конфронтации, мы, может быть, мечтаем о войне региональной, мы наивно мечтаем в ней победить. Или пасть жертвами, стать мучениками во имя святого дела". Но так откровенно они сказать не могут.
— Не знаете, нет ли свежих социологических исследований о военных или антивоенных настроениях у жителей Ирана?
— К сожалению, власти не дают провести настоящих хороших исследований, но те обрывки, которые я видел, они вроде бы свидетельствуют о том, что не хочет иранский народ войны в своем большинстве. Но с другой стороны, есть у персов эта гордость национальная, которая отчасти задета тем, что произошло.
Хотя что хорошего Сулеймани сделал для Ирана? Вся его жизнь, весь его талант дьявольский был посвящен плетению этих козней, подготовке войны организацией "Аль-кудс" – не просто в честь Иерусалима, а за освобождение Иерусалима, за уничтожение Израиля, за создание шиитского теократического государства на большой территории Ближнего Востока, на противодействие Западу, на то, чтобы Запад победить. Вот и все, что он совершал. И это бумерангом возвращалось и било по иранцам. Ничего хорошего он для иранцев не сделал. Наоборот.
— Почему США не просчитали такой вариант развития событий?
— Я думаю, это можно объяснить только тем, что Дональд Трамп руководствуется внутриполитическими соображениями, которые для него все застят, как известно. Он не советовался с экспертами, он советовался с ближним кругом людей, которые не являются специалистами по Ближнему Востоку, не понимают вот этой иранской сложности и того, какие могут быть последствия. Об этом просто не подумали.
"Цена за такую войну может быть совершенно колоссальной"
— В твиттере Трамп написал: "У Ирана никогда не будет ядерного оружия". Вы понимаете, что он имеет в виду?
— Конечно. Он имеет в виду – это и израильская позиция – что этого нельзя допустить любой ценой. И он присоединяется сейчас к этой позиции. Если пойдет речь о создании ядерного оружия, значит, будет война, которая уничтожит это оружие и не даст Ирану его создать или взять, по крайней мере, на вооружение. Но цена за такую войну может быть совершенно колоссальной. Она как минимум обрушит мировую экономику и ввергнет мир в такую депрессию, которую мы в своей жизни не видали.
Разумно подозревать, что именно так и произойдет, если дойдет дело до перекрытия Ормузского пролива надолго, до обмена мощными ударами. Иранская армия сильная, она погубит, конечно, массу народа в соседних странах. Допустим, соседние страны с помощью Америки в итоге победят, но цена этой победы будет такая, что некоторые будут говорить, что это "пиррова победа", чего же мы добились, зачем же мы это сделали с нашим собственным, и без того неблагополучным миром.
— Есть вообще техническая, технологическая, научная возможность у Ирана создать ядерное оружие?
— Конечно, она есть, но только им надо значительно превысить степень обогащения урана выше 20% или, некоторые говорят, 40%. Я не физик, я не берусь утверждать, есть разные оценки. При нынешнем уровне обогащения ничего из этого не получится. Другое дело, что теперь Иран формально, по крайней мере, освободил себя от обязательств по соглашению и теоретически может делать все что угодно. Но, наверное, разведки мира имею возможности за этим следить. Когда дело пойдет к критической черте, вот тут уже и Израиль, наверное, а вслед за ним, если верить этому твиттеру, и Соединенные Штаты, начнут реальные военные приготовления.
— Что этот выход Ирана из ядерной сделки означает для России, которая помогает строить АЭС там.
— Я вспоминаю, когда Саддам Хусейн чуть было не изготовил атомную бомбу, член политбюро ЦК КПСС, министр иностранных дел Андрей Громыко на заседании этого самого политбюро сказал: "Нам не надо беспокоиться по этому поводу, эта бомба угрожает Израилю и Западу, а нам ни в коей мере". Нам чуть ли не радоваться надо, если это произойдет, такой намек был, по крайней мере. Наверное, что-то такое у кого-то в головах и в Москве есть: "А что нам: конечно, мы Иран поддерживали с этой сделкой, нам приятно быть одним из посредников. Но при этом пусть у американцев и у Запада больше болит голова". Потому что Россия Ирану друг, против нее ядерное оружие никак не обратится, ни против дружественного режима Асада в Сирии.
Но если это так, то это очень наивное рассуждение. Мир неделим, и не дай бог, если дойдет до применения ядерного оружия. Да и даже просто до войны. Если цена нефти поднимется до 150 – 250 долларов за баррель, что, радоваться надо России? Некоторые недалекие люди говорят, что да. Но на самом деле нет, потому что это так встряхнет экономику и таким бумерангом к России вернется и ударит по капиталовложениям в ее экономику, и без того хилую, и в возможность торговли со многими странами, что неизбежно это будет мощным ударом по России, и это надо понимать.
