В Чечне принято, что после развода дети остаются с отцом. А что, если отца не стало? А если муж оказался недееспособным? Если говорить вкратце, то ни традиции, ни российские законы на деле не защищают право женщины на воспитание собственного ребенка.
Малика
В 2005-м году родственники мужа выгнали из дома жительницу чеченского села Самашки Малику Хамзатову.
"Во время военных действий в 1999-м году моего супруга сильно контузило: его психика нарушена, он часто бредит и ведет себя странно. Он легко попал под влияние своей матери, которая про меня слухи распускала", - рассказывает Малика.
Детей она вынуждена была оставить в семье мужа – традиции таковы. Да и родные братья настояли, даже полуторогодовалую Макку не удалось забрать.
Через год Малика вернулась к мужу, но свою младшую дочь дома не нашла.
"И свекровь, и муж, и его брат, и другие их родственники вначале сказали, что дочь отправили в Германию к родным на лечение. У меня началась истерика. Крики, плачь. В итоге я узнала, что мою девочку отдали в семью родственницы мужа. Они живут в Ингушетии", - вспоминает Малика.
Вместе с мужем они приехали в соседнюю республику, нашли нужный дом. Оставив супруга в машине, Малика зашла во двор. Навстречу вышла семейная пара: Магомет Балаев и Айшат Евлоева.
"Я спросила их про Макку. Поняв, что я приехала ее забрать, они накинулись на меня с кулаками и прогнали. Сразу после этого я пошла в сельскую мечеть и все рассказала мулле. Вместе с несколькими мужчинами мы снова вернулись в тот дом. Но Магомет даже слушать не стал муллу, заявил, что больше года они воспитывали Макку, что купили ее за миллион рублей. Уехала я из Ингушетии без дочери", - говорит она.
Малика затем обратилась в прокуратуру, но это не понравилось родному брату ее мужа: "Он пришел ко мне в дом, угрожал, что зарежет меня и детей, если не заберу заявление. Я испугалась очень сильно. Тем более, что родственники мужа пользовались тем, что он болен".
Но смириться с тем, что дочь живет не с ней, женщина не смогла – она опять обратилась в прокуратуру.
"И что вы думаете? В конце января 2007 года я получаю ответ, что прокуратура вмешалась в ситуацию и что ребенка мне вернули!" - возмущается собеседница.
Малика обращалась в самые разные структуры, но почти отовсюду приходили отписки. Не помогло и заявление на имя главы Чечни Рамзана Кадырова.
Одна из ее дочерей даже записала и распространила через WhatsApp аудиоролик, что тетя, дядя и бабушка продали ее сестренку. К ним домой пришел наряд полиции.
В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела говорится, что слова девочки не нашли подтверждений: обвиненные опровергли все, а бабушку опросить не удалось – она скончалась пару лет назад.
Но за умершую вступился глава Самашек Адам Абубакаров. Он рассказал, что, когда Малика из-за ссоры с мужем вернулась в родительский дом, старой женщине было тяжело смотреть за маленькой Маккой. Потому она решила отдать девочку на воспитание в семью другой внучки из Ингушетии – речь о той самой Айшат.
В полицейском документе также говорится, что Малика, ее муж и их пятеро детей живут в жилом помещении в 45 квадратных метров, а совместная инспекция с комиссией по делам несовершеннолетних подтвердила, что "у малолетних детей нет необходимых условий для развития, сна и отдыха".
Малика не понимает, как без ее согласия на ее ребенка смогла оформить опекунство семья Балаевых-Евлоевых. В той же чеченской прокуратуре на это есть ответ: в Ингушетии идет проверка, результаты будут, но в доме новой семьи девочке комфортно, условия содержания отвечают законам, а если Малика хочет вернуть дочь, то пусть судится.
Она и судится. С 2007 года. Безрезультатно.
"Эта женщина меня оклеветала. Вместо того, чтобы благодарить! По просьбе своей покойной бабушки я взяла эту девочку в свою семью. Взяла больную, выходила, полюбила как родную. А потом приходит Малика, нападает на меня, требует ее обратно. Так разве делается?" - возмущается Айшат.
По ее словам, она не против того, чтобы Макка общалась с родной матерью, но 15-летняя девочка уже сама якобы не хочет.
"Никогда я не запрещала Макке общаться ни с матерью, ни с братьями и сестрами. Я говорила Малике, что она может видеть девочку когда угодно. Она даже приходила пару раз, но устраивала истерики. Из-за этого Макка боится и не хочет с ней общаться", - заключает Айшат.
"Не знаю, отдали мою Макку или продали. Мне уже все равно. Я даже в суды не буду ходить, писать никуда не буду, если у меня будет возможность с ней видеться, находиться рядом с ней", - говорит Малика.
Милана
26-летняя Милана Вахитова только начала свою борьбу за старшего ребенка – трехлетнюю дочь. Полгода назад она сбежала с младшей дочерью из Грозного в центральную Россию.
Муж Миланы погиб в автокатастрофе под Грозным. Спустя месяц после похорон к ней пришли отец и брат мужа.
"Они сказали, что мне уже пора домой к своим родителям. Конечно, я понимала, что такой разговор состоится. Согласно традициям, женщина может оставаться в доме мужа после смерти, если она не собирается замуж. Я сразу сказала, что останусь с девочками, новую семью не хочу. Но свекор и деверь не согласились с этим", - рассказывает Милана.
Девушка связалась со своими братьями и отцом, но и они не поддержали ее: потребовали утром же вернуться в родной дом, оставив детей.
"Старшая дочь находилась у бабушки, ее забрать я не смогла, не получилось. Утром я просто сбежала с Зарой, младшей. Мой телефон не переставал звонить. Приходили смс с угрозами и от моих родных, и от родных мужа. Они требовали вернуться домой и отдать Зару", - говорит собеседница.
Симку она выбросила, как только добралась в город, где жила ее подруга с университетских времен. С ней Милана пошла в полицию, но правоохранители развели руками: раз в Чечне все произошло, там и разбирайтесь, там и требуйте вернуть дочь.
В итоге девушка обратилась к правозащитникам. Те пытались поговорить с родственниками девушки, но безрезультатно. Не вмешивайтесь, не ваше дело – самое вразумительное, что было услышано от них. Остальное – сплошные угрозы.
Обращения с описанием ситуации несколько дней назад были направлены во всевозможные инстанции. Адвокат Мадина Раджабова ждет ответов-отписок.
"Мы просто сейчас этот этап отписок пройдем, а потом пойдем в суд. По всем законам РФ, суд должен встать на нашу сторону. Иначе и быть не может. А дальше возникнет вопрос, связанный с исполнением решения суда приставами. Тут опять будут жалобы и суды – приставы просто не утрудят себя заняться своей работой. В конце, думаю, просто обратимся в Европейский суд по правам человека. Не в первый раз со своими клиентами я такой путь прохожу. Просто по-другому не получается", - поясняет юрист Мадина Раджабова.
Ни деверь Миланы, ни ее родной брат не согласились дать комментарии по ситуации. "Это дело нашей семьи, не лезьте", - сказал последний в телефонном разговоре.
Луиза
Не менее трагична история Луизы Тапаевой из Урус-Мартана. Ее муж умер в 2015 году, женщина осталась с четырьмя девочками на руках. Отец мужа в том же году забрал их у Луизы.
Она пыталась через местные органы вернуть своих детей. Например, Урус-Мартановский горсуд в июне 2017 года постановил, что дети должны жить с матерью. Но судебные приставы не проделали никакой работы, чтобы исполнить решение суда, а жалобы на правоохранителей успехов не имели.
А потом дело направили на пересмотр. И чеченские суды все как один встали на сторону отца мужа. В итоге и Верховный суд России постановил, что их коллеги в Чечне правы: девочки должны жить с дедушкой, а не с матерью. После этого постановления отец мужа Луизы пропал с внучками (связаться с ним для комментариев также не удалось).
Отметим, что судья в Москве после вынесения решения потом даже сказал Луизе, что-то вроде "традиции есть традиции", вспоминает женщина. Теперь дело рассматривает Европейский суд по правам человека.
Правительство России в эти дни должно дать ответ на запрос ЕСПЧ по поводу дела Луизы. Более того, Страсбург рассматривает этот случай в контексте дискриминации женщин в северокавказском регионе.
Закон, что дышло
В чеченских семьях дети с матерью после развода не остаются ни при каких раскладах, если только сам отец детей не пожелает, говорит чеченский этнограф Муса Бараев.
"А когда умирает муж, жена имеет право остаться в его доме только в случае, если среди детей есть хотя бы один мальчик. И если она повторно не выйдет замуж. Если есть девочки, то она должна их оставить и вернуться в родительский дом. Потому что после того, как дочери выйдут замуж, о самой женщине обязаны заботиться ее родные, а не родные покойного мужа", - объясняет эксперт.
По его словам, если муж вдруг стал недееспособным, то женщина сама имеет право решать: оставаться в семье или нет.
"Но это то, как должно быть, согласно обычаям. Все еще зависит и от семьи, и от тейпа, рода. Как правило, дети – почти всегда ответственность мужчины или его родни", - уточняет этнограф.
Сотрудница одной из правозащитных организаций, работающих в Чечне, знает мало случаев, когда дети оставались после развода с матерями.
"Раньше было крайне мало женщин, которые боролись за своих детей. Сейчас их становится все больше. И все же женщинам, которые отстояли свое право на детей, лучше уезжать из Чечни. Отношение общества к детям, которые растут с матерю, довольно враждебное. Они чуть ли изгоями не становятся, особенно – мальчики", - сетует собеседница.
Почти все суды в Чечне выносят решения в пользу матерей. Но есть существенное уточнение: все равно решения не исполняются судебными приставами.
"В неформальных разговорах приставы ссылаются на традиции и нежелание вмешиваться в чужую семью. Получается, они не уважают решение суда. В деле Тапаевой местный суд оставил детей дедушке со стороны погибшего отца, что немыслимо по российским законам, где оставшийся родитель имеет приоритетное право на воспитание своих детей перед всеми другими родственниками. Почему приставы не уважают решения судов, а суды – российские законы? Это вопрос скорее к российскому государству. Как получилось, что они потеряли свой авторитет в Чечне?" - говорит Ольга Гнездилова, юрист Проекта "Правовая инициатива".
Приставы в республике работают в соответствии с законами, заверяет Рашан Магомедова, руководитель пресс-службы чеченского управления ФССП: "У нас первостепенно исполнение судебного решения. Да, досудебные соглашения бывают, старейшины этим занимаются. Но если есть решение, мы только им и руководствуемся".
***
История Луизы Тапаевой, дошедшая до ЕСПЧ, дает небольшую надежду, что ситуация изменится.
"До дела Тапаевой каждая семейная ситуация рассматривалась как отдельный случай, где российский суд или приставы по какой-то причине недоработали. В деле Тапаевой судом поставлен вопрос об особом, приниженном отношении государства к разведенной женщине или женщине, потерявшей супруга" - пояснила Гнездилова.
И если будет установлена дискриминация женщин в вопросах воспитания детей, то это будет означать, что проблема на Северном Кавказе носит системный характер. И дальше Россия, в рамках исполнения решения ЕСПЧ, должна принять меры для предотвращения такой дискриминации в дальнейшем.
