Бежавшие от произвола, экономического упадка и всевластия Рамзана Кадырова чеченцы вынуждены месяцами ждать допуска на территорию Польши с белорусской стороны границы.
В обычное время две пограничные вышки по разные стороны реки Буг представляют собой довольно сонную картину. Один из немногих затвердевших за десятилетия переходов из союзного блока на Запад живет рутиной. В жару одинокий белорусский пограничник на вышке может читать и обмахиваться журналом, а поляк и вовсе посидеть с кондиционером в машине под вышкой. Ничто не говорит о том, что это граница Востока с НАТО и ЕС. Сейчас все подчеркнуто за работой без журналов и кондиционеров. Платформы Варшавской стороны Брестского вокзала пусты, контроль пассажиров повышен.
Причина – бежавшие из Чечни люди, которые хотят получить статус беженца в Европе. Журналист Северокавказской редакции Радио Свобода Лема Чабаев с начала июня следил за судьбой одной чеченской семьи. Магомед и Зейнар Абдулкадыровы из Надтеречного района Чечни пробовали пройти польскую границу 16 раз. Вместе с шестерыми детьми. Возвращаться в Чечню, несмотря ни на что, не собирались. Жили в Бресте, платили по 40 евро в день за квартиру.
– От чего бегут люди – на примере тех семей, которые вы наблюдали?
– Я пытался сравнить ответы тех, кто остается в Чечне, и тех, кто уезжает. В самой республике, жители Грозного и сельских мест, жалуются в основном на экономическое положение. А вот люди, которые прибывают на границу и пытаются пробиться дальше на Запад, дают разные ответы. К примеру, Магомед и Зейнар из Надтеречного района рассказывали, что у них какой-то дальних родственник в розыске, точнее, чеченские власти ищут его где-то в лесах, называя боевиком. Вот самого Магомеда, из-за того, что он дальний родственник, несколько раз забирали – в январе, в феврале и последний раз в апреле, он около двух недель провел в Грозном, как он говорит, в ОРБ-2. Из него вышибали информацию об этом двоюродном брате, обвиняли, что якобы он в соучастии с ним где-то спрятал оружие. Две недели его избивали. И они приняли решение – 4 июня он с семьей отправился в сторону Бреста.
– А второй ваш герой, за которым наблюдали?
– Магомед Теймирбулатов из села Братское тоже объясняет свой побег подобного плана преследованиями, и для него тоже возврата нет, он сделал 23 попытки. Пока что – на вчерашний день – он не был еще пропущен.
– В интервью Северокавказской редакции Радио Свобода Зейнар и Магомед пожаловались, что в последнее время в Бресте появилась сеть так называемых "адвокатов", которые за деньги предлагают помощь в переходе границы.
На Брестском Центральном вокзале. 27 июня 2016 г.
– Там работает целая система, вот эти несчастные люди Брест кормят. В Бресте я наблюдал и чеченцев, и русских, и белорусов, которые, называясь адвокатами или посредниками между адвокатом и беженцами, берут суммы. К примеру, для того чтобы начать какое-то общение между адвокатом и беженцем (беженец при этом адвоката не видит), берут для начала 350 евро. Затем для перехода границы, для того чтобы тебя протащили на польскую территорию, люди отдают 750 евро. В случае, если я, например, перейду и буду принят польской стороной, то есть окажусь на польской территории, мне надо будет заплатить еще 750 евро. То есть 1500 евро идет на так называемых посредников. Я для себя выяснил, что это просто мошенники, шайка мошенников. Плюс неподъемная цена за квартиру в Бресте – 40 евро в сутки. Эта семья, за которой я наблюдал, муж с женой, им где-то по 30 лет, шестеро детей, и они каждый день платили по 40 евро и провели около месяца в Бресте.
– А что значит "протащить через границу", что именно эти посредники гарантируют, там же река?
– Нет, здесь речь идет о таможне, о каких-то непонятных адвокатах. Я пытался найти хоть одного адвоката, якобы там работают польские адвокаты из Варшавы. Я живого адвоката так и не нашел, даже фамилии ни одной не удалось выяснить. То есть это такая форма шабашки у посредников.
– Почему в последнее время возник этот поток чеченских беженцев в Польшу?
На Брестском Центральном вокзале, 27 июня 2016 г.
– Во-первых, надо сказать, что в Польше не застревают, в Польше остается только та категория, у которых денег не хватило двигаться дальше. Обычно происходит так: Польша приняла, определила семью в лагерь, а люди из этих лагерей бегут дальше. И дальше тот же ряд шабашников, которые провозят из Польши в Германию, в германские беженские лагеря недалеко от польско-германской границы, в этих лагерях оседает большинство. На сегодняшний день более трех тысяч человек уже набежало из Польши на территорию Германии. В самой Польше я говорил с главой местной чеченской диаспоры, и, по его сведениям, в польских лагерях на сегодняшний день около четырех тысяч. Еще я насчитал в Скандинавии порядка двух тысяч и во Франции около тысячи дожидающихся – это люди, которые подали документы на соискание беженского статуса, которые ждут, пока миграционные службы рассматривают заявления. Этот всплеск этого полугодия. И да, задаешься вопросом, что происходит. Сегодня Чечня – закрытая территория, из Чечни получить от людей информацию очень сложно, люди боятся. Могут где-то сослаться на экономические проблемы, об этом говорят, не стесняются, признаются, что очень тяжело и бедно стало, цены взлетели и так далее. А о проблемах политических, которые у какой-то солидной части присутствуют, люди боятся говорить, помалкивают.
– Что изменилось в Чечне в последние полгода, что люди стали бежать, что люди потеряли надежду?
– Вот посмотрите, ВЦИОМ несколько дней назад привел такие данные. Чечня, которая в прошлом году была ведущей республикой по рождаемости в стране, то есть по всей России, резко сбавила даже в рождаемости. Сбавила на 7–6,8%, резко спала рождаемость. Сама цифра падения рождаемости стала самой высокой по России. Я интересовался у людей – почему. Большинство женщин, с которыми приходилось общаться, которые выступали у нас в эфире, говорили – отход населения, отъезд. Действительно, самые многодетные, самые бедные семьи покидают республику. И не забывайте, что далеко не все в сторону Европы едут, многие расселяются по России. Так что экономическая причина, вероятно, наполовину объясняет этот всплеск. В дополнение к этому примерно три месяца назад власти Чечни начали кампанию вышибания платы за квартиру, газ, свет, воду… Эта почти военная операция проводилась по республике целых два месяца. И теперь наблюдаешь по Грозному: стоят дома, многоэтажки, 5–9 этажей, большая часть окон в месяц Уразы в ночное время темные – это говорит о том, что свет вырублен у людей и газ отрезан. Для мусульман, для чеченцев в том числе, месяц Уразы – это очень важно. Люди держали пост и ели в ночное время, а у них окна темные. И надо пояснить, что за долги по коммунальным платежам. Долги – это последствия второй чеченской войны. С 2007 года говорилось, что какую-то часть этого долга срезали, а потом выставили счета семьям за газ, например. Это неподъемные суммы были – до ста тысяч и даже за сто тысяч рублей. Месяц Уразы огромная часть населения оставалась без газа, без возможности готовить еду, готовиться к Уразе. Сам день Уразы, последний день празднования, огромное количество семей встретили без газа, то есть без возможности по-человечески готовить. Это наступление на жизненный уровень, на культуру. Вот такие факторы заставляют людей уезжать.
28 июня семья Магомеда и Зейнар Абдулкадыровых пересекла границу с Польшей. Сейчас они находятся в одном из 11 лагерей в ожидании, пока польское правительство рассмотрит их заявку на статус беженца. На это может уйти до года. Оставшиеся в Бресте живут в страхе. "Если честно, я боюсь, – признался корреспонденту Радио Свобода один из чеченцев, – кадыровцы могут быть и в Бресте, и за границей. Не могу сказать, что буду чувствовать себя в безопасности здесь или даже в Польше".