Сотни тысяч людей устремляются сегодня в Дагестан, чтобы отдохнуть, чтобы узнать новый для себя регион. Кто-то путешествует группами, кто-то предпочитает индивидуальный туризм. Дербент, Хунзах, Гуниб, Сулакский каньон – есть десятки, сотни мест, куда стоит съездить гостям республики.
Но главное, что следует узнать туристу, – это понять и принять дагестанцев такими, какие они есть. Понимание и уважение культуры и традиции различных народов Дагестана приводит к тому, что люди влюбляются в этот регион.
Майрбек Вачагаев поговорил с журналистом Владимиром Севриновским, человеком, который объездил почти все регионы России, но чаще всего возвращается в Дагестан.
– Уважаемый Владимир, мы в курсе того, что вы уже не первый год посещаете Дагестан и ваша последняя книга, которую вы написали, – "Живой Дагестан" – безусловно, показывает, что вы проявляете любовь к этому региону. Чем вас покорил Дагестан?
– Выбор Дагестана, на котором я сосредоточился больше всего, вполне объясним, потому что, это, во-первых, самый разнообразный регион Кавказа, здесь большое количество культур, такое немыслимое разнообразие. Во-вторых, это парадоксальным образом территория большой свободы, а я люблю свободу, я человек достаточно анархичный и практически всё и самое лучшее, и худшее в Дагестане – это именно от свободы.
– Дагестан – своего рода кавказский Вавилон, где веками проживают десятки коренных народов. Когда вы ездите по Дагестану, чувствуете ли вы невидимые границы того или иного народа, культуры, то есть меняется ли что-то, когда вы переезжаете из одного села в другое село?
– Конечно. Я бы даже сказал, что речь не о границах между народами, потому что народы тут, на мой взгляд, в процессе формирования, а именно граница между какими-то такими локальными структурами, даже бывает между двумя деревнями. Могут быть абсолютно рядом три деревни, которые будут очень непохожи друг на друга, даже если их жители принадлежат к одному району, к одному народу. И это, конечно, замечаешь в таком масштабном виде. Понятно, что есть огромнейшая разница между южным Дагестаном и северным.
Сейчас особенно пристально изучаю южный Дагестан, потому что чувствую, что я его ещё знаю недостаточно. А это отдельный мир, и в него тоже можно уходить бесконечно. Я очень надеюсь, что я в будущем буду уже делать книги об отдельных районах Дагестана, даже каких-то там населённых пунктах, и они будут не менее интересные, чем книга о Дагестане в целом, потому что, чем дальше ты входишь в какой-то микрокосм, тем больше становится информации, а не меньше. Ты уже погружаешься на уровень историй отдельных людей, а ещё Лермонтов говорил, что она не менее интересна, чем история целого народа.
– Юг Дагестана ассоциируется в первую очередь с Дербентом. Каким вы увидели этот древний город?
– Дербент меня поразил. Когда я начал его изучать, я в нём просто жил, наверное, месяца полтора. Это очень странное место, в котором ты можешь идти по улице и перед тобой будут меняться столетия. То есть ты можешь внезапно как-то провалиться куда-то в 18-й век и из него выйти в наш 21-й. Потом внезапно куда-нибудь завернуть. И при этом это город действительно очень парадоксальный, постоянно слышишь какие-то странные легенды, и даже со мной один раз произошла в нём очень странная история. Ближе к вечеру обнаружил потрясающий барельеф – там были изображены львы, там на спинах их были, насколько я помню, солнце и пальмы. Изумительный абсолютно барельеф – я его сфотографировал и решил, поскольку было уже поздно, вернуться на следующий день. И мне казалось, что я хорошо запомнил, где он находится, но тем не менее возвращаясь, я этот дом найти не могу. Я уже пошёл на принцип, и в итоге всё оставшееся время, когда я был в Дербенте, я искал этот дом, я обошёл несколько раз все магалы (небольшой район старинного восточного города, сосредоточенный вокруг мечети. – Прим. ред.), я спрашивал всех знатоков города, до которых я мог дотянуться, а общался я очень со многими, и все говорили: "Да, очень знакомая такая штука, вроде она должна быть где-то здесь", но никто в итоге не мог мне её найти. В итоге я остался с одной фотографией, так Дербент надо мной иронично посмеялся.
И это ещё город судьбы, потому что, например, я общаюсь с моим хорошим знакомым-голубятником, Ниязом, и спрашиваю: "Вот как так получилось – у тебя несколько тысяч голубей, понятно, что они у тебя не окупаются, понятно, что если у тебя есть какой-то доход от них, он сравнительно небольшой, и нет никакого вообще разумного повода держать голубей, да еще и в таком огромном количестве". И он мне просто ответил: "А я голубятник в пятом поколении". И это для него достаточное объяснение. И его маленький сын, он уже знает, что он голубятник в шестом поколении, и он будет это продолжать.
К сожалению, уже на моих глазах Дербент сильно изменился и, мягко говоря, не в лучшую сторону. На мой взгляд, реконструкция его – это просто катастрофа. И то, что сделали с цитаделью, и то, что сделали, к огромному сожалению, с мечетью, потому что Джума-мечеть Дербента – это самая старая мечеть России, построенная в 733–734 годах, и, конечно, безумное варварство зачистить эти древние стены и заложить плиткой. Американский искусствовед, которого я привёз в Дербент, сказал, что, если представители ЮНЕСКО увидят, что тут сделали, они просто отзовут статус у города.
– В чём была изюминка Дагестана именно в сравнении с другими республиками Северного Кавказа?
– Это, прежде всего, конечно, разнообразие и свобода. Вот это то, что там подкупает больше всего. К примеру, я с удовольствием работаю с чеченцами, даже когда мы, например, возим туристов по Дагестану, всё равно мы это делаем с чеченскими водителями, потому что они очень обязательные. А в Дагестане как раз вот с водителями всё сложнее, в том числе и в силу этой свободы, которая иногда проявляется и в расхлябанности, но при этом она проявляется и в великолепной журналистике, она проявляется в таком невероятном свободолюбии, когда человек может прийти к какому-то важному чиновнику, вплоть до главы, и высказать всё, что он о нём думает. И это очень подкупает. Иногда это, конечно, ужасно бесит, потому что негативные последствия этой свободы, они тоже ужасные, но тем не менее всё равно я её люблю.
– Когда мы говорим о регионе Северного Кавказа, то, увы, мы не можем сегодня не говорить о "дресс-коде", который появляется в той или иной республике. Как человек, который уже знаете этот регион, эту республику, конкретно в данном случае мы говорим о Дагестане, что вы бы посоветовали туристам?
– Это сложный вопрос. Очень противоречивый, потому что я очень не рад, когда что-то агрессивно навязывают, но я всегда приветствую рекомендации и объяснения. На мой взгляд, люди приезжают, не чтобы кого-то к чему-то приучать, а чтобы к ним относились хорошо, чтобы показывать уважение к местным людям, и чтобы их, соответственно, уважали. И в то же время бывают какие-то безумные перегибы в другую сторону, когда, к примеру, одна моя хорошая подруга собиралась приехать ко мне в Дагестан, она мне звонит и говорит: "Всё, Володя, я подготовилась, я уже купила паранджу, всё, я теперь уже одета, как надо". Тут, на мой взгляд, всё-таки важен разумный компромисс и, конечно, нужно одеваться достаточно скромно, понятно, что не стоит мужчинам ходить в шортах по городу.
Я обычно своих туристов предупреждаю, что может вызвать недовольство, и обычно они идут навстречу местным жителям, потому что они, естественно, хотят, чтобы к ним относились хорошо. Но при этом я заметил, что даже местные жители, к сожалению, в последнее время пытаются как-то закручивать гайки, и когда я приезжаю в какое-то село, где ещё недавно всё было нормально, и тут у нас прям так настоятельно просят, чтобы женщины прикрыли голову. На мой взгляд, это тоже не очень правильно, и я вижу, когда сталкиваются разные культуры, неизбежно возникают какие-то трения между ними и, на мой взгляд, нужно искать какой-то разумный компромисс здесь.
– Путешествуя по республике, попадали ли вы в какие-то чрезвычайные ситуации?
– Да, конечно, такие ситуации были, и некоторые были сопряжены с серьёзным риском для жизни, но, к счастью, всё обошлось. В принципе, конечно, такие ситуации, они не забываются, и когда они закончились благополучно, они для человека очень даже полезны, потому что каждый такой опыт, когда ты заглядываешь на ту сторону, он бесценен, он очень многое добавляет к объёмной картине мира. Но всё-таки, скажем так, не стоит на них так нарываться.
– Из всего того, что вы видели в Дагестане, что вас поразило больше всего?
– Прежде всего, конечно, в самом начале меня поразило невероятное несоответствие между публичным имиджем Дагестана и реальностью. Потом меня поразила абсолютно неадекватная реакция других людей, уже посторонних, когда я попытался об этом рассказать. Я написал тогда статью, в принципе, такую, не сказать что очень глубокую, но, по крайней мере, нейтральную и с понятной симпатией. Потому что я побывал в одном горном селении на свадьбе, и это было очень познавательно. И приходили какие-то безумные комментарии, из них мне больше всего понравились два. Первое – что за то, что я написал о Дагестане, мне [глава Чечни Рамзан] Кадыров заплатил миллион долларов. Видимо, человек просто не подозревал, что Дагестан и Чечня – это немножко разные республики. Второй человек сказал, что это, наверное, создали такую специальную деревню с актёрами в горах и для журналистов всё это изображают, вокруг, естественно, бродят те бородачи с автоматами, которые, как всем известно, и населяют весь этот регион, и больше, кроме них, там никого нет.
Меня очень восхищают местные женщины, которые тоже крайне не соответствуют стереотипам. Я очень надеюсь когда-нибудь сделать, может быть, даже отдельную книгу про них, потому что там какая-то немыслимая ломка шаблонов происходит. И такая глубина, и остроумие, и они очень смелые. Вот чего не ждёшь, когда приезжаешь в регионы, и, я думаю, что самые смелые люди здесь – это, наверное, женщины.
– Какое село или район, или город нужно посетить в обязательном порядке для туриста?
– Обычные туристы, которые сюда приезжают, пусть они ездят накатанными маршрутами, потому что, к сожалению, за последние годы туризм сильно испортил Дагестан. Я очень, например, любил такое селение Гамсутль (в Гунибском районе Дагестана. – Прим. ред.), а сейчас оно уже туристами, к сожалению, практически уничтожено и интереса не представляет. Поэтому, на мой взгляд, пусть большинство из них ездят по тем маршрутам, которые уже есть, и ездят на Сулакский каньон (глубочайший каньон Европы. – Прим. ред.), ездят на каньон Сары-кум (крупнейший песчаный бархан в Европе, расположен в Кумторкалинском районе Дагестана. – Прим. ред.), ездят в Гуниб (природная гунибская крепость являлась последним оплотом имама Шамиля, была взята русскими войсками 25 августа 1859 года. – Прим. ред.), тем более что там уже великолепная инфраструктура создана. Но вот меня сейчас как раз больше привлекает Южный Дагестан, как раз в силу того, что там пока что туристов нет, и он более аутентичный. И плюс, конечно, самые такие вот удалённые районы ещё совершенно нетронутые и просто поразительные.
– Вы сказали про инфраструктуру. Сервис для туристов развит в республике?
– В Дагестане всё очень стремительно развивается. Прекрасно помню, когда я приехал, не было практически ничего, то есть не было ни одной приличной гостиницы, например, в Дербенте. Это, конечно, из всех городов – главная туристическая жемчужина республики. А сейчас практически каждый год появляется какая-то новая гостиница, которая лучше предыдущей, то есть в городах уже не проблема поселить туристов в каком-нибудь хорошем месте.
Что касается сел, там сейчас тоже строится много всего разнообразного, на самые разные кошельки, и, в принципе, можно выстроить маршрут так, чтобы жить в отелях. Ну, уровня где-то, скажем так, относительно честных трёх звёзд.
Единственное, что я пока очень жду, когда же наконец нормальный отель построят в Кубачи (село в Дахадаевском районе республики. – Прим. ред.). Уже сейчас есть неплохие отели в Гунибе. Есть хороший отель в Ахты (административный центр Ахтынского района Дагестана. – Прим. ред.). Есть интересный отель даже в Агульском районе (южная часть Дагестана. – Прим. ред.). Многие знают про этнодом, который замечательный Заур Цохолов построил в Чохе (село в Гунибском районе Дагестана. – Прим. ред.). И на мой взгляд, он просто спас селение, потому что оно как-то медленно угасало, и это было понятно всем. А сейчас там толпы туристов, и Заур уже расширился.
Я помню, когда Яна Мартиросова, замечательный человек, который стоял у истоков местной современной туриндустрии, когда она объявила, что проведёт экскурсию по Махачкале в фейсбуке, я помню, как все смеялись. И на эту экскурсию тогда пришёл единственный человек, и это был я. И всего год спустя или, может быть, полтора уже огромное количество туристов ходят по Махачкале, это никого не смущает, и те, кто раньше смеялся, те уже некоторые сами создали свои туристические фирмы.
– Что увидит турист в столице Республики Дагестан?
– Махачкала, конечно, очень непростой город. Когда я первый раз сюда приехал, подумал, что это за жуткое, уродливое место, и постарался из него поскорее сбежать. Но потом я понял, что это абсолютно уникальный город, и его можно постигать на разных уровнях. То есть если человек приехал как турист, то, конечно, ему нужно пойти как минимум в местный музей изобразительных искусств, который один из лучших на Кавказе, и кроме того, в нём собраны самые выдающиеся образцы местных ремёсел, и когда он потом поедет в горы, он, по крайней мере, будет лучше понимать аулы мастеров, в которые, надеюсь, он попадёт.
Затем здесь есть превосходные рестораны, на мой взгляд, вообще Махачкала в плане еды сейчас совершенно железно входит в топ-10 по России, по разнообразной еде, начиная от европейской еды и заканчивая дагестанской. Причём именно с дагестанской были долго проблемы, поскольку местные люди долго считали её, ну, какой-то непрестижной. То есть прийти, например, с девушкой в ресторан, где подают чуду, считалось как-то не круто. К счастью, ситуация изменилась, и есть, например, очень крутой такой, достойный ресторан на улице Лермонтова, куда можно кого угодно привести, и от которого любые иностранцы в восторге. А есть и места подешевле, то же самое кафе "Инд", которое по-своему тоже хорошо, так что в плане гастрономии город абсолютно неисчерпаем.
И дальше в него можно влюбляться бесконечно. Можно показать здесь и улицу Свободы с её такой символичной историей, и я очень люблю дом-корабль, и променад по набережной.
Если есть много времени, то в Махачкале огромное количество очень разнородных сообществ. И когда один вечер ты идёшь к салафитам, например, а на следующий вечер ты идёшь, как мы вчера, в джаз-клуб, где и музыка, и коньячок, и танцы, и что угодно. Потом ты идёшь в какое-то молодёжное сообщество и, конечно, вот так можно ходить просто бесконечно, везде очень яркие люди. Собственно, когда я приезжаю в Махачкалу, у меня тут обычно каких-то возможностей досуга, как ни странно, даже больше, чем в Москве, потому что дагестанцы, особенно махачкалинцы, очень активные люди. Тут всегда что-то происходит.
– Последний вопрос. Какие проекты ждать от вас?
– Сейчас у меня есть несколько проектов. Касательно Дагестана мы хотим сделать фильм про собачьи бои. Меня сейчас очень интересует река Енисей, по которой я регулярно путешествую. И конечно, в будущем я хочу сделать книги и по соседним кавказским республикам. Просто чувствую, что у меня сейчас пока ещё недостаточно материала и недостаточно знаний, но я над этим работаю.
В начале 2000-х годов в Дагестане основными туристами были сами жители республики, но сегодня в регионе уже не удивляются толпам туристов в горах, на побережье Каспийского моря или в Махачкале. Это лучшее доказательство, что люди поверили Дагестану, его жителям, и это взаимное уважение и любовь сделает Дагестан ещё более открытым и любимым не только для россиян, но и для жителей других стран.
