Художница Таус Махачева стала лауреатом премии Кандинского. Ее проект «Без названия 2» победил в номинации «Молодой художник». Работа Махачевой – это видеодокументация перфоманса, в рамках которого альтер-эго художницы, женщина-супергерой Супер Таус, ищет в Махачкале, Москве и Париже место для памятника работницам дагестанского музея, спасшим от кражи картину Александра Родченко.
О суперсиле кавказских женщин, положении современного искусства в Дагестане и своих будущих проектах художница рассказала «Кавказ.Реалии».
- Расскажите о проекте «Без названия 2». Почему вы решили посвятить его двум смотрительницам музея в Дагестане?
- Вообще, премию выиграла не я, а моя подруга, которую зовут Супер Таус, и она – супергерой из Дагестана. Так сложилось, что я не могла принять участие в выставке VII тематическая экспозиция Взаимодействие: взгляд современных художников на коллекцию ММОМА, куратором который была Елена Яичникова в Московском Музее Современного Искусства, и предложила Супер Таус меня подменить.
Она рассказала мне историю о том, как в 90-е Мария Коркмасова и Хамисат Абдулаева, смотрительницы в одном из дагестанских музеев, предотвратили кражу полотна Родченко. Какой-то воришка вырезал картину из рамы, свернул, побежал. Хамисат заметила, крикнула Марии, а та бросилась за ним и вырвала это полотно. Супер Таус поразила эта история, она решила, что это такой же супергеройский поступок как то, чем занимается она.
Был еще один аспект, о котором она говорила: у нас много памятников мужчинам, а вот женщинам сравнительно меньше. Поэтому она решила такой важный жест увековечить. Наверно, это еще связано и с желанием показать важность музейных сотрудников, которые работают не за деньги, поскольку этот труд не приносит финансового благополучия, а просто из любви к искусству и экспонатам и, конечно, веры в важность культуры и того, какую роль она играет для развития личности.
- А кто она, Супер Таус? Что это за супергерой и почему она появилась?
- Она появился после того, как я познакомилось с другим супергероем. Он из Ирана и его зовут Супер Сохаб. Но у него нет никакой суперсилы, он такой немножко гик в очках и костюме супегероя, но ему никогда ничего не удается. Наверно, он появился как раз во времена санкций против Ирана, когда было ощущение такого тотального бессилия. Мне кажется, Супер Таус тоже появилась в момент особого бессилия крошечного человека, как попытка сделать какое-то высказывание и социальное, и культурное, и, может, политическое. Олицетворяет она такой оммаж всем женщинам, знакомым мне в Дагестане, которые, на самом деле, взваливают на себе гигантский труд и тихо его несут, она – воплощение всего этого невидимого женского труда.
- Если говорить банально, можно назвать этот образ попыткой развенчать миф о бесправной и забитой кавказкой женщине?
- Нет, это не попытка развенчать какой-то миф. Мне просто не интересна работа, связанная вот с этой «угнетенной» женщиной Востока, мне кажется, о таких вещах можно говорить по-другому, в какой-то более легкой и приятной форме, которая хорошо считывается. Это, конечно, не умаляет сложности положения, в которой находится женщина на Кавказе, но такая форма мне кажется более эффективной.
- Но в своих работах вы касаетесь проблемы консервативности кавказской культуры, проблемы диалога мужчин и женщин. Какова вообще роль женщин в культуре и в жизни Кавказа?
- У меня нет противопоставления мужчин и женщин. Моя практика очень связана с эмпатией. Это эмпатия относительно того, под каким давлением находится и мужское, и женское, я не могу сказать, что кто-то находится под большим или меньшим давлением, потому что я немного понимаю мужской мир и те ожидания, которые сваливаются на мужчин с рождения, и чуть лучше, наверно, понимаю женский мир. Ни о какой противоположности, ни о каком угнетении одного пола другим вообще речи быть не может. Что касается нынешнего положения женщин, мне кажется, я показываю это через свои работы и описывать их словами не имеет смысла, потому что я не хочу превращаться какого-то социального спикера, который определяет болевые точки. Это всё – в моих художественных работах.
- Да, ваши работы метафоричны, и они часто бывают связанные с традициями Дагестана, либо же с социальными проблемами республики. Какие впечатления возникают у людей, которые узнают о Дагестане из ваших перформансов и видеоарта? Это помогает понять Дагестан? Или, может, переосмыслить свои представления о республике?
- Я надеюсь, что да, потому что это более комплексная картина чем та, что преподносят в средствах массовой информации, я не могу сказать, что занимаюсь какой-то такой идеальной репрезентацией республики, конечно, в моем творчестве содержатся и какие-то критические элементы. Но они содержатся везде, даже в поэзии, которая нам нравится, то есть как только мы обращаем взгляд на себя и пытаемся задать вопрос, что мы есть и куда мы движемся, из этого и получается социальный и личностный рост. А по поводу реакции: если взять, например, работу «Канат» (в этом проекте художницы канатоходец Расул Абакаров идет по канату над пропастью, балансируя картинами), то я встречала поразительные отклики от людей, потому что все чувствуют такое нестабильное положение культуры и художников в ней.
- А как реагируют на ваши работы в самом Дагестане, да и в целом на современное искусство? Вы как-то пытаетесь повлиять на отношение к искусству в родной республике? Вы ведь открыли там мастерскую. Это помогает?
- Да, там есть мастерская и открытая библиотека, но туда приходят очень мало людей, к сожалению. Не знаю, влияю ли я, но у меня и нет миссии что-то радикально изменить сверху вниз. Я очень довольна своей позицией на земле и возможностью расти снизу вверх, делая такие маленькие работы, которые что-то где-то меняют, я не претендую на грандиозные перемены, может, мои мастер-классы, дают какой-то стимул молодому поколению художников. Я не эксперт, чтобы давать оценку в целом художественной жизни в Дагестане, мне очень нравятся работы моих друзей и коллег Мурада Халилова, Шамиля Ахмеда, есть другие люди, с которыми я нахожусь в диалоге. Хочется, конечно, чтобы искусство развивалось в Дагестане, но это не задача художников, это задача образования.
- А вас часто критикуют в родной республике? Многие ведь считают, что современное искусство и традиционные кавказские ценности не совместимы.
- Конечно, есть критика. Совсем недавно мама мне сказала: Таус, ты понимаешь, что слово – это самый простейший код, а образ – это код уже очень сложный, нужна насмотренность, образованность, чтобы его считывать. К сожалению, в нашем социуме зачастую критикуют без анализа, без попытки понять, декодировать тот визуальный код, который я произвожу, сразу начинают его отрицать. Это грустно, но я просто иду своим путем и вспоминаю иногда, как дедушка, поэт Расул Гамзатов, на вопрос моей мамы, зачем ты здоровался с этими людьми, зная, что они про тебя говорили, отвечал: я просто хотел писать. Подобная критика отвлекает и портит твой настрой, внутренний баланс, поэтому я стараюсь не вникать в поток критических высказываний, который, конечно, существует.
- А вы помогаете начинающим художникам из Дагестана? Делитесь опытом и, так скажем, секретами успеха? Подсказываете, что делать начинающему художнику, чтобы реализоваться?
- Надо просто много работать, никаких других секретов я рассказать не могу, надо просто вкалывать. Может, моя помощь заключается в том, что на мастер-классах я совершенно откровенно рассказываю о том, как я работаю, о методологии, о том, как я попадаю на разные выставки. Это, наверно, может помогать. Вообще любой диалог с коллегами помогает. Были, конечно, ситуации, когда я показывала работы своих дагестанских коллег моим знакомым кураторам, но я не хочу рассказывать об этом более подробно, потому что это простая цеховая солидарность и со мной тоже самое происходило много раз.
- И, в завершении, расскажите, над чем сейчас работаете. Чем планирует заняться Супер Таус? Будет это связано с Дагестаном?
- Супер Таус сейчас ничего не планирует, у нее дела, она должна возвращаться к себе, у нее работа в саду, дом, который она планирует отремонтировать на деньги от премии. Что касается Таус Махачевой, то я работаю над двумя проектами. Это виодеарт, посвященный моему дедушке, и проект про каспийских рыбаков в Дагестане.
