Беслан. Кладбище, сентябрь 2004 года. Бабушка над свежей могилой внучки
Беслан. Кладбище, сентябрь 2004 года. Почти по Чехову. Три сестры: Оля, Зая, Аня
Беслан. Кладбище, сентябрь 2004 года. Почти по Чехову. Три сестры: Оля, Зая, Аня
Беслан. Кладбище, сентябрь 2004 года. Почти по Чехову. Три сестры: Оля, Зая, Аня
Беслан. Кладбище, сентябрь 2004 года
Беслан, сентябрь 2004 года. Школа, после штурма
Беслан, сентябрь 2004 года. Эти мальчики нашли имя своей мамы в списках тяжело раненых, с указанием больницы, куда она помещена
Беслан, сентябрь 2004 года. Ирланда Зампаева, 7 лет, и Цезарь Хугаев, 13 лет. Все три дня они провели в школе, в заложниках, вышли из плена вышли живыми, но не совсем невредимыми - у обоих лопнули барабанные перепонки.
Беслан, сентябрь 2004 года. Кристину и ее бабушку, Таиру Бешоловну, искали три недели и похоронили 24 сентября. Останки мамы Кристины, Аллы, идентифицировать так и не удалось
Беслан, сентябрь 2006 года, школа номер один. Вторая годовщина трагедии
Беслан, сентябрь 2010 года, школа номер один. Бабушки оплакивают погибших шесть лет назад внуков
Беслан, сентябрь 2010 года, школа номер один. Бабушки оплакивают погибших шесть лет назад внуков
Беслан, кладбище, сентябрь 2008 года. У могилы одноклассника
Беслан, кладбище, сентябрь 2008 года. Дед на могиле дочери и пятерых внуков
Беслан, школа, сентябрь 2008 года. Бабушка у портретов дочери и внука
Международного расследования пострадавшим добиться так и не удалось
11 соналъ цебе сентябралъул тIоцебесеб лъабго къоялда жаниб Шималияб Осетиялъул Бесланалда гьабуна Россиялъул тарихалдаго бищунго кIудияб ва вахIшияб теракт. Террористаз гъоркьлъалие восана азаргоялдасаги цIикIкIун чи. Гьел ккун чIезарун рукIана шагьаралъул ТIоцебесеб школаялда. Гъоркьлъалие росаразда гъорлъ вукIана нус-нус цIалдохъан ва гьел цIияб нухде регIизе ва гьезул байрам кIодо гьабизе рачIарал улбулгун гьалмагъзаби. Гъоркьлъалие росаразул къадаралда хурхун, талъиялъ байбихьудасаго гьерсал рицана, гьезул хIакъаб къадар чанго нухалъ гьитIин гьабун. Кризис рагIалде бахъана лъабабилеб къоялда. Тоцебесеб кIиго къоялда жаниб къурбаназул къадар кверзул кильщаз рикIкIине бегьулеб букIун батани, лъабабилеб сентябралда танкалкалгун гранатаметал, огнеметал хIалтIизарун сагIтида жаниб гьабураб штурмалъул хIасилалда хвана нус-нус чи, аслияб къагIидаялда лъимал. Амма официалияб цIех-реххалъ кIвар кьечIого тана федералияб талъиялъул галаби, гьебго "гъоркьлъалие росарал эркен гьариялъул штабалъул" хIалтIи ва лъимал "эркен гьариялъул" хIасилал.
ХАСАН
14-летний Хасан Рубаев из всех уроков любил, пожалуй, только физкультуру. Спортивный был мальчик, быстрее всех бегал, выше всех прыгал. Остальные дисциплины давались ему куда труднее. Но он и собирался пойти во взрослой жизни по спортивной «дорожке»: был уверен, что это у него хорошо получится. Его мама и бабушка тоже в этом не сомневались, хотя и, порядка ради, ругали его, когда по математике или литературе он приносил отметки куда хуже, чем по физкультуре.
Когда Хасан оказался в заложниках, его родные до последнего верили, что он-то спасется – именно благодаря своей спортивности. Сперва думали, что сумеет сделать это в первые минуты захвата заложников, когда началась всеобщая суматоха, и нескольким школьникам удалось ей воспользоваться и спастись, благодаря быстрым ногам. Потом, до последнего момента надеялись, что Хасан сумеет выскочить невредимым из здания школы, когда уже начался штурм, и люди хлынули под перекрестным огнем из охваченного пламенем помещения.
Но чуда не произошло, и Хасана быстрые ноги не спасли. Он погиб. А в его комнате, в квартире в многоэтажном доме, где он жил со своими родителями и старой бабушкой, эта самая бабушка соорудила и несколько недель сохраняла в неизменном виде вот такой поминальный уголок, где на диванчике, на котором он спал, в изголовье, его фотографии – 14-летнего и в раннем детстве. А на лежанке аккуратно разложены его школьные рисунки (рисовать Хасан тоже любил), учебники, рюкзак, одежда. И на полу, под кроватью, стоят спортивные кроссовки, которые были, конечно же, его любимой обувью.
ГОША
11-летнему Гоше Цагароеву, можно считать, крупно повезло. Сквозная дырка от пули, которая угодила Гоше в стопу, к концу того страшного сентября, когда я навестил мальчика у него дома, почти уже затянулась. По виду и догадаться было трудно, какую Гоша пережил драму: мальчик как мальчик, лежал на диване, играл в «Данди». Только недетское, печальное и сосредоточенное, выражение глаз позволяло предположить, что с мальчиком что-то стряслось.
В заложники Гоша попал вместе с матерью. Все три дня провел в плену. Когда 3 сентября начался штурм, после второго взрыва выпрыгнул в окно. А мама осталась в спортзале – взрыв ее оглушил. Гоша еще долго стоял под окнами, ждал мать и, только когда рядом кого-то из мужчин подстрелили, побежал. А Гошина мама, когда пришла в себя, стала искать сына. Уже начался в спортзале пожар, а она все искала – спецназовцы вывели ее на улицу чуть ли не силой.
Гошина учительница, Марина Бицоева, рассказала мне, что Гоша – круглый отличник, один из самых одаренных учеников. Но когда я спросил его, хочет ли он в школу, мальчик ответил категорическим «нет».
Он и на улицу погулять ни разу после тех событий не вышел. Единственное, чего ему хотелось, это поиграть на фортепиано (Гоша еще и в музыкальной школе учился). А мама не разрешала, просила подождать, пока пройдет хотя бы сорок дней с 3 сентября. Не время для музыки, тем более что прямо под квартирой Цагароевых – квартира семьи Аликовых, которая погибла полностью.
Можно только предположить, скольким из тех бесланских детей-заложников, кто, как Гоша, не пострадал серьезно физически, трагедия 1-3 сентября 2004 года нанесла глубокую, на всю жизнь, душевную травму.
КРИСТИНА И ЛИЗА
11-летняя заложница Кристина Бекузарова во время штурма 3 сентября была тяжело ранена, но не погибла. С тремя осколками в области сердца она была экстренно перевезена в Москву, и столичные врачи спасли ее жизнь. 80-летний дед Кристины в сентябрьские дни 2004 года, когда я его навестил, уже оправился от психологического шока и с гордостью показывал большую цветную фотографию, с которой глядела девочка с неотразимой улыбкой. Дед рассказал: когда Кристину вытащили из этого проклятого спортзала, она была вся изранена, даже ушко порвано. Но, лежа на носилках и держась как раз за это ушко, первое, что она сказала бросившемуся к ней деду: «Передай бабушке, пусть она не волнуется, сережки, которые она подарила, целы…» А уже в больнице, когда ее приходили навещать, и она видела, что у посетителя глаза на мокром месте, сразу предупреждала: «Если будете плакать, то больше приходить не надо».
Такая вот недетская самоотверженность, мужество и спокойствие. Но, увы, от шальной пули и это застраховать не может. Соседка Кристины и ровесница, Лиза Цирикова, оказавшись вместе с мамой в заложниках, тоже вела себя с недетской выдержкой. Не плакала, не жаловалась. В первый же день плена многие люди разделись до нижнего белья из-за невыносимой жары и духоты. Лиза аккуратно сложила свою одежду и держала вместе с туфельками все время под мышкой, сказав матери: «Не оставим ничего этим плохим людям». У мамы на руках она погибла 3 сентября во время штурма от прямого попадания осколка в голову. Мать выжила, но только с того момента, гибели дочери, ничего не помнит.
15 сентября 2004 года Лизе должно было исполниться восемь лет. Подарки, конечно, были приготовлены заранее, даже такая «мелочь», как свечка для именинного торта в форме цифры «8». Когда в конце сентября я пришел в дом Лизы, к ее осиротевшим родителям, подарки, которые оказалось некому дарить, лежали в ее комнате, на кроватке. Здесь же и свечка, превратившаяся из именинной в поминальную.
Источники: news.bbc.co.uk, commons.wikimedia.org